Королева Хильдегарда (продолжение)

- СЛЕДУЮЩЕЕ ПОКОЛЕНИЕ
Александра Настечик
Писатель, поэтесса, драматург, переводчик.
( Родилась 28 марта 2007)
Публикации автора Александра Настечик

Лаура Элизабет Ричардс

Королева Хильдегарда
Перевод - Александра Настечик

Начало Королева Хильдегарда

Глава IV. Новая Хильда

Смеясь, утро вошло в комнату Хильды и разбудило её такой сильной вспышкой солнечного света и таким звонким птичьим щебетом, что она - хотела Хильда того или нет - улыбнулась и вскочила с постели. Действительно, она чувствовала счастливее, чем ей казалось возможным. Вместе с ночью ушли и гнев, и отчаяние, и муки раскаяния. Было утро - начало нового дня и новой жизни. 
— Вот новая Хильдегарда! - крикнула она, опустив лицо в чистую, искрящуюся воду. - Голубые драконы, вы меня видите? Глупые создания, пожмите друг другу лапы, не скальтесь и не глазейте друг на друга! К вам пришла новая девочка! Прежняя была противная - слышите, драконы?
Драконы, конечно же, слышали, но из вежливости ничего не сказали; а что до оскаленных зубов, то они скалились и глазели друг на друга уже пятьдесят лет и не думали что-то менять.
Позолоченные херувимы на раме зеркальца выглядели более приветливыми и весело улыбались Хильде в то время, когда она расчесывала волосы и заплетала их в косы, а потом надевала симпатичное голубое платье из гринсбона. 
— Мы сами не одеты, - словно говорили херувимы, - но мы можем оценить хорошие наряды, когда их видим.
В самом деле - платье сидело идеально.
— И все-таки, - говорила новая Хильда, вертясь у зеркала, - зачем нужна двойная юбка?
После этого удивительного высказывания эта юная особа сделала нечто совершенно необычайное. После минутного колебания она взяла один из белых передников, которые всего двенадцать часов назад презрительно засунула в нижний ящик комода, завязала его вокруг тонкой талии, а затем, удовлетворенно кивнув своему отражению, легко спустилась по лестнице в кухню. На дальнем конце комнаты дама Хартли мыла посуду в аккуратной маленькой кедровой посудине аккуратной маленькой щеткой; она едва не выронила из рук бело-голубое блюдо, когда услышала веселые слова Хильды:
— Доброе утро, няня Люси! 
Обернувшись, няня увидела улыбающуюся, словно утро, девочку.
— Дорогая ж ты моя, - сказала она, - я-то думала, что ты еще спишь. Я собиралась тебя разбудить, когда посуду вымою. Ну, как тебе спалось в первую ночь в Долине Хартли?
— Да, я и в самом деле спала крепко, - беспечно ответила Хильда. А затем она подошла поближе к даме Хартли и изменившимся тоном добавила (при этом её лицо стало еще белее, чем было):
— Няня Люси, я вчера вела себя плохо, и я хочу сказать, что мне стыдно. Я не такая, как мама, но хочу хоть немного стать, как она… если я смогу. А ты должна мне помочь в этом. Пожалуйста!
Её голос дрогнул, и добрая няня Люси отложила щетку и обняла стройную фигурку своими заботливыми руками - но Хильда и не подумала отстраняться от объятий.
— Ягненочек мой! - сказала она. - Дорогая дочка мисс Милдред! Ты сейчас все больше похожа на свою благословенную маму - больше, чем я когда-либо думала! Помочь тебе? Помогу, от всего сердца! Хотя сомневаюсь, что тебе нужна помощь - раз ты так быстро пришла в себя. Ну, ну!
«Пришла в себя!» Добрая женщина уже использовала эту фразу вчера вечером, и эти слова еще больше поразили Хильду. Да, она пришла в себя - и стала новой, непохожей на себя прежнюю. Как же все было странно! Как же ей быть, как показать всем новую Хильду, испытать свою силу? Нужно было срочно что-то предпринять; время сидения сложа руки и безмятежного покоя прошло.
— Могу я… помочь тебе накрыть на стол для завтрака? - сказала она вслух, немного робко.
— Для завтрака? Помилуй, солнышко мое - да мы уж два часа как позавтракали. Но ты можешь и для себя тарелку поставить и салфеткой стол накрыть, а я тебе яичек свежих принесу да бутерброд с беконом. Любишь бекон?
Несколько разочарованная провалом своей первой попытки принести пользу, Хильда покрыла сияющий стол белоснежной салфеткой, а затем взяла с полки серванта, полного посуды, хорошенькую сине-белую тарелку.
— А теперь открой этот шкаф, ягненочек ты мой, - сказала хозяйка, - и там ты все найдешь - и хлеб, и соты медовые, и малину. Я тебе из маслодельни масла да парного молока принесу - там все уже охладилось.
— Малина! - воскликнула Хильда. - Как замечательно! На них еще роса, няня Люси… А вокруг них холодные зеленые листья… Какие же эти ягоды красивые!
— Да! - ответила добрая женщина. - Джекоб их только десять минут назад принес. Он думал, что свежие, только что с куста, ягоды тебе понравятся.
Щеки Хильды стали по цвету подобны малине, когда она склонилась над ними, чтобы вдохнуть аромат ягод. Фермер сам нарвал ей малину - и наверняка ради этого бросил работу; а она-то все звала его отвратительным старым дикарем, нечесанным чудовищем… О Боже! Конечно, прежняя Хильда была неприятной девочкой. Но тут были яйца, каждое из которых румянилось под белой вуалью-скорлупой, было молоко, а еще был твердый кусок масла, завернутый в зеленый лист - из-за своей красоты этот кусок масла скорее мог бы называться золотым самородком, но он был слишком хорош, чтобы зваться еще как-то иначе. Новая Хильда могла есть свой завтрак с благодарностью в сердце - так она и сделала. Белая роза кивала ей из западного окна более приветливо, чем вчера. Она даже принесла новый бутончик, чтобы тот хотя бы мельком взглянул на девочку, которая теперь улыбалась, а не хмурилась, оглядывая комнату. Зашелестели, затряслись виноградные лозы, и из-за листьев выглянула пара ярких черных глаз.
— Фьють! - сказала малиновка, чуть взъерошив свой алый жилет. - Когда закончишь есть, приходи в сад. Я тебе дам его осмотреть. И там есть вишни!
И малиновка улетела. А Хильда хлопала в ладоши и смеялась - ведь она все поняла.
— А можно я пойду в сад? - спросила она, доев завтрак и в первый раз научившись мыть посуду вопреки протесту дамы Хартли. - А есть еще что-нибудь, что я могу здесь сделать? Я хочу поработать - я больше не хочу лениться.
— Что ж, милая, - ответила женщина, - надо нарвать в саду смородины, если тебе такая работа по нраву придется. Завтра я из смородины желе сделаю; и если ты согласна пойти за ягодами, то я приду и помогу тебе, когда хлеб из печи выну.
Радостная Хильда вбежала в свою комнату, чтобы забрать оттуда широкополую шляпку с маргаритками; а затем, взяв из рук дамы Хартли широкую неглубокую корзинку, пританцовывая, вышла из двери на лужайку, а с лужайки перешла в сад.
Ах! Каким радостным и милым был этот деревенский сад - одна мысль о нем доставляла покой и удовольствие. Прямо посередине сада располагалась усыпанная гравием дорожка, окаймленная ароматными цветами гвоздики, посаженной так густо, что видны были только массы бледно-розовых цветов, отдыхающих на тонких серебристых листьях. А за каймой! О, обилие цветов, вспышки багряного, лилового и золотого цветов, качающиеся колокольчики, стрелки устремленных к небу злаков, соцветия, которые кивали и перешептывались на утреннем ветерке!
Здесь, словно солдаты в шеренгах, стояли серебристые лилии, во главе которых стояли огненные лилии - тамбур-мажоры[23] цветочных садов. Здесь были розы всех сортов, краснеющие и бледнеющие, пунцовые и сияющие золотом. Здесь показывали изящные оборки своих нарядов гвоздики, пылала герань, томился гелиотроп, а анютины глазки, подняв свои милые личики, сурово оглядывали сад, словно укоряя остальные цветы за легкомыслие; а робкая Резеда, считающая, что она хорошо прячется за зелеными листьями, все же выдавала свое присутствие изысканным ароматом, который рады бы были позаимствовать её яркие сестрицы.
Над всем этим, резвясь и играя, носились солнечные лучи; и сквозь все это шла Хильдегарда, ее сердце наполнялось новым восторгом, и ей казалось, что раньше она будто и не жила. Девушка разговаривала с цветами. Она наклонилась и поцеловала дамасскую розу, которая была так прекрасна, что её не хотелось срывать. Она прижалась щекой к атласно-серебристым лепесткам лилии и вздрогнула, когда сердитая пчела вылетела и зажужжала у нее над носом. Но где же смородиновые кусты? А вот и они - ряд приземистых зеленых кустов, образующих живую изгородь в глубине сада.
Хильда принялась за работу, наполняя корзину изящными, румяными гроздьями. 
— Какие же они красивые! - думала она, подняв пучок гроздьев так, что в ягодах отразилось солнце. - А эти бледно-розовые, чуть золотистые, в которых видны все тонкие прожилки. Я должна съесть вот эту толстую гроздь. Это прямо виноград фей! Эльф-дворецкий приходит сюда каждый вечер, срывает гроздь и подносит её королеве на блюде из листа лилии - а королева в это время сидит под кустом дамасской розы и ест медовые пирожки, запивая их росой.
Но тут Хильду, чьи пальцы и фантазия были так заняты работой, напугал голос, который, казалось, исходил из-за близлежащих кустов смородины. Девушка встала как вкопанная и прислушалась.
— А, гэ - аг… - говорил этот голос. - Гэ, эл, о, эм- глом, аглом. Е, эр - ер, агломер. А, тэ - ат, агломерат. 
После паузы голос снова начал читать:
— А, гэ - аг; гэ, эл, о, эм - глом…
Любопытство Хильды возросло; отложив корзину, она осторожно раздвинула кусты и заглянула. Девочка не знала, что же она там увидит. А увидела она мальчика лет десяти, одетого в фланелевую рубашку и рваные брюки, усердно вырывавшего сорняки из морковной грядки; ведь за смородиновыми кустами располагался огород. 
По одну сторону от мальчика высилась большая куча сорняков, а по другую - потрепанная книга, в которую он, не прерывая работу, то и дело заглядывал.
— П, р, е, д - пред, - приговаривал он. - В, к, у - вку, предвку. Ш, е - ше, предвкуше. Н, и - ни, предвкушени. Е - е, предвкушение. «Ожидание». Хорошее словцо… Почему не говорить «ожидание», а не об это слово зубы ломать? ПредвкУшение… Ей-Богу, чудно! Думаю, тому, кто это словечко придумал, понравилось его есть. Вот только запор у него потом был.
Здесь Хильда уже не могла сдерживаться и весело расхохоталась; и когда мальчик встал и, раскрыв рот, уставился на нее, она раздвинула кусты и подошла к мальчику.
— Прости, что я рассмеялась, - сказала она без злобы. - Ты это так забавно сказал! Я и не удержалась. Но слово ты неправильно выговорил. Правильно не предвкУшение, а предвкушение.

Она раздвинула кусты и заглянула…

Мальчик выглядел наполовину озадаченным, а наполовину благодарным. 
— Предвкушение! - медленно повторил он. - Спасибо, мисс! Слово-то какое неразумное, сдается мне.
И он вновь нагнулся над грядкой.
Но Хильда не вернулась к собиранию смородины. Её заинтересовал этот белобрысый, веснушчатый мальчик, борющийся с длинными словами во время работы.
— А почему ты здесь учишься? - спросила она, присев на удобный пень и освежившись пучком белой смородины. - Не мог бы ты лучше учиться дома?
— Не знаю я! - буркнул мальчик. - Нет у меня времени дома сидеть!
— Ты можешь вечером учить, - предложила Хильда.
— Вечерами я не могу не спать, - просто ответил мальчик. - С четырех утра я коров пасу, а к ночи совсем сонный прихожу. И здесь, когда я грядки полю, мне легче учиться. За одно слово у меня - десять сорняков.
— Десять сорняков за слово? - повторила Хильда. - Не понимаю…
- А что, - сказал мальчик, глядя на нее широко открытыми голубыми глазами, - я беру хорошее, жесткое слово (люблю такие жесткие слова, вроде пред… «предвкушения») и говорю его снова и снова, пока не вырву десять сорняков - большие, вроде портулака. Звездчатка не считается. Ко времени, когда сорняки уже вырваны, я уже знаю слово. Я уже пятнадцать выучил! - и он гордо взглянул на свой потрепанный учебник правописания, одновременно вырывая огромный корень портулака, растопырившего свои уродливые, разросшиеся во всю длину мясистые руки.
Хильда какое-то время наблюдала за ним, а в её голове рождалось множество мыслей. Сколько еще деревенских мальчиков вот так обучались? Сколько умных девочек из школы мадемуазель Хоутон так же стремилось к знаниям и гордилось ими? И было ли такое стремление к учебе у нее? Она всегда знала свои уроки, потому что учиться ей было легко, потому что её слух и зрение были внимательными, а память у нее была отличной. Хильда, по словам мадемуазель, не могла удержаться от учебы. Но здесь… здесь было не так.
- Как тебя зовут? - спросила она с внезапно возникшим интересом.
— Бабл Чирк, - ответил веснушчатый мальчик. Одним глазом он смотрел в книгу, а другим измерял высокий росток лисохвоста, к которому он протянул руку.
— Как? - в изумлении вскричала Хильда.
— Бабл Чирк! - повторил мальчик. - Странное имя, не так ли? Так-то я Зерубабель Чирк, но тут мало кто это может выговорить. Язык сломаешь. Поэтому люди зовут меня Бабл.
Контраст между серьезным, хотя довольно жалким лицом мальчика и его нелепым изменчивым именем был слишком велик для серьезности Хильды. Но, сдержав подступивший к губам смех, она спросила,
— Ты вообще не ходишь в школу, Бабл? Жалко, если не ходишь - ты ведь так любишь учиться.
— Зимой немного учусь, - ответил Бабл. - Летом школы нет, сама знаешь. И мальчики должны работать. У мамы моей только я да Пинк остались после того, как отец мой умер.
— А кто это - Пинк? - нежно спросила Хильда.
— Моя сестра, - ответил Бабл. - Но это еще не её настоящее имя. Мама ее назвала Пинкрозией - ведь она у нас так розы любит… Ну, мама. Но мы все зовём ее просто Пинк.
— Пинк Чирк! - мысленно повторила Хильда. - Что за имя? Какой же может быть девочка по имени Пинк Чирк?
Но теперь Бабл думал, что настал его черед задавать вопросы. Вопросительным тоном он сказал:
— Видно, ты и есть та девчонка, что у мистера Хартли поселилась?
На миг лоб Хильды потемнел, когда она услышала, как с уст этого оборванца с невинной откровенностью сорвалось слово «девчонка». Но тут она вспомнила, что лишь прежнюю Хильду волновали такие пустяки. И девочка довольно приятным тоном ответила:
— Да, я временно живу у мистера Хартли. Приехала я вчера, но какое-то время проведу у него.
— А тебя как зовут? - осведомился Бабл Чирк.
— Хильдегардис Грэхем! - Хильда произнесла это имя нежно - не так, как она вчера вечером представилась фермеру Хартли; но это имя напугало Бабла Чирка.
— Хильди… - начал он, но потом сдался и просто сказал: - Ей-Богу! Ты что, везде с таким именем носишься?
Хильда засмеялась.
— О нет! - сказала она. - Обычно меня зовут Хильда.
— А ты можешь это имя целиком написать? - тревожно спросил мальчик.
— Да, конечно! - в ранее нетерпеливом взгляде Бабла появилась смесь трепета и восхищения.
— Должно быть, ты знаешь много всего, - сказал он несколько тоскливым тоном. - Вот бы мне столько знать!
Минуту Хильда смотрела на него и молчала. Прежняя Хильда шептала ей:
— Смотри, что ты творишь! Это обыкновенный, грубый, грязный мальчишка. Он пахнет хлевом; его волосы полны сена; а о руках его и говорить нечего. Что у тебя общего с этим существом? У него не хватает ума понять, что он тебе не ровня.
— Мне все равно! - сказала новая Хильда. - Я знаю, что бы сделала мама, будь она здесь. Я тоже так сделаю - или, по крайней мере, попытаюсь сделать. Придержи язык, противная гордячка!
— Бабл, - сказала она вслух, - ты согласен, чтобы я тебя чуть-чуть поучила, пока я здесь? Я думаю, что я бы могла тебе помочь с уроками.
Мальчик посмотрел на нее; его голубые глаза внезапно вспыхнули, а лицо зарумянилось от удовольствия.
— Согласен ли я? - нетерпеливо воскликнул он, но в следующий момент сияние с его лица исчезло, и он неловко посмотрел на свою истрепанную книгу и еще более истрепанную одежду. - Сама видишь - нет у меня времени так учиться, - в смущении пробормотал он.
— Чепуха! - решительно сказала Хильда. - Возможно, у тебя есть свободное время. Я у фермера Хартли спрошу. И не смотри на свою одежду, глупенький, - продолжила она голосом, более свойственным королеве Хильдегарде, но с непривычной для этой властительницы доброй интонацией. - Я не одежду твою учу. Ты - это не твоя одежда! - крикнуло Её Величество, удивляясь себе и краснея от своей победы над прежней, «противной» Хильдой. Лицо мальчика снова засияло.
— Так и есть, - радостно сказал он. - Так и Пинк говорит. Но я не думаю, что ты бы так подумала, - добавил он, стыдливо глядя на тонкое, породистое лицо с горящими глазами и величавым выражением.
— А я так думаю! - сказала Хильда. - Что ж, все улажено. Завтра проведу тебе первый урок. Что бы ты хотел…
— Хильда! Хильда! Ты где, милая? - раздался голос дамы Хартли из-за смородиновых кустов. Схватив картину и спешно попрощавшись со своим новым знакомым и будущим учеником, Хильдегарда стрелой побежала сквозь кусты.
Зерубабель Чирк какое-то время глядел ей вслед. От удивления и восхищения его глаза горели, а рот был открыт.
— Что ж! - сказал он наконец после молчаливого размышления. - Вот ей-Богу! 
И Бабл снова приступил к выдергиванию сорняков с таким усердием, как будто его жизнь зависела от прополки грядок.

[23]Тамбур-мажор - главный полковой барабанщик во французской, австрийской, русской и шведской армиях.

Глава V. Голубое блюдо
Глава VI. Долина Хартли
Глава VII. Пинк Чирк