Кому нужен редактор? или Мусор в тексте книг и театральных сценариях

 
Интересная идея для книги – ещё не залог успеха. Не менее важную роль играет способ подачи материала, или попросту – форма. Писатели, сконцентрированные на том, как донести свою мысль до аудитории, допускают множество стилистических ляпов. Они повторяют одинаковые или однокоренные слова рядом (это называется тавтологией), льют воду, желая сказать обо всём и сразу максимально подробно, повторяют одни и те же мысли из главы в главу (данное явление известно как плеоназм), и это далеко не полный список встречающихся проблем. К сожалению, сами они редко замечают эти недочёты.

Во-первых, глаз «замыливается».

Во-вторых, есть большая разница между прочтением текста про себя и вслух. То, что не произносится, можно проскочить, не придав значения. А вот если попробовать проговорить произведение... Тут уже совсем другая история. Ситуация усугубляется тем, что от услуг редактора многие отказываются. Не видя ошибок, писатели думают, что их нет. А так как услуги профессионала – удовольствие не из дешёвых, кажется, что переплачивать за проверку и без того грамотной рукописи – глупо.

Корреспондент пресс-службы издательства «Союз писателей» решил выяснить, насколько правы авторы, отказываясь от помощи и не желая тратить ни времени на дополнительную вычитку, ни денег на работу редакторов. За помощью мы обратились к актёрам и режиссёрам, чтобы попытаться понять, как часто произведения в авторской редакции добираются до сцены, какие недочёты в них имеются и насколько легко с ними работать.

Кто помог нам разобраться в проблеме?
– актриса московского театра «Комедиантъ», поэт и прозаик Ирина Егорова, автор сборника рассказов и повестей «Рифы судьбы»;
– режиссёр и сценарист театра при Дворце культуры «Строитель» в Новокузнецке и писатель Наталия Истомина, автор сборников стихотворений «Нежность хрустальная» и некоторых других;
– актёр-кукловод Ульяновского областного театра кукол имени народной артистки СССР В. М. Леонтьевой и сказочница Елена Костоусова. Её перу принадлежат произведения «История новогодней ёлочки», «Внучка Галя и бабушка Валя» и другие;
– режиссёр, художник-постановщик, сотрудник продюсерского центра «J&M» и писатель Дмитрий Сарвин, автор книг «Кто ш Буст?» и «Дознание».

Итак, четыре театральных деятеля. Четыре писателя. Четыре мнения. Можно не сомневаться: нам удастся докопаться до истины и выяснить, кому и зачем нужны редакторы.

Первое, что хочется понять – встречаются ли в театрах некачественные тексты?

«Я бы выразилась иначе. В общем и целом, некачественные тексты для театра не в новинку, – делится опытом Елена Костоусова. – Но, если говорить о частностях, то это зависит от внутренней политики отдельно взятого театра».

Поддерживает это мнение и Наталия Истомина: «В данный момент наш Инклюзивный театр «Журавушка» взял в работу интересную современную комедию. Не буду озвучивать автора. Пьеса хороша от сюжета, коллизий до финала, но переизбыток повторений слов в каждой фразе, повторение самих фраз несколько угнетало. Разгадывая замысел автора, мы предположили, что в этом заложен определённый ритм, но играть актёрам в таком ритме будет неоправданно сложно. Текст «чистили», оставляя этот авторский стиль для усиления эффекта в моменты важных событиях спектакля».

Проблема с текстами и их стилистикой появилась не сегодня. Она была всегда. К счастью, в условиях современных реалий ситуация имеет тенденцию к улучшению, считает Ирина Егорова: «Когда я работала в репертуарном театре советских времён, иногда (к счастью, очень редко) в работу брались идеологические пьесы, «спущенные сверху». Там, кроме воды, тавтологий, плеоназмов, встречались и совершенно немотивированные речи или поступки. Это было очень тяжело во всех отношениях».

Важно понять, какой текст можно считать некачественным. Дмитрий Сарвин охотно отвечает на этот вопрос и даже приводит живой пример:

«Как же без этого? Драматургия зачастую грешит обилием «воды» в тексте, не обходится и без тавтологий, ну и уж, конечно, его величество плеоназм. В театре самым ценным является действенный текст. Чтобы разобраться, какой текст действенный, а какой нет, я предлагаю отойти немного подальше и взглянуть на работу актёра со словом. Первое, что мы должны знать – это МЭДС! Мысль, эмоция движение, слово. Так вот, слово – это последняя инстанция, и слово это должно двигать действие. Не описывать пятью авторскими листами природу на берегах Онтарио, а запускать весь драматургический механизм. Вот пример:

– Пожар! В семнадцатом ряду горит! Сейчас на воздух всё взлетит!!!

Этот текст сразу «включает» причинно-следственную связь. Вовлечёнными оказываются даже зрители. У актёра учащается пульс, в голосе звучат нотки истерики, сразу появляются люди с вёдрами, и начинается суета и круговерть...
А всего-то произнесено несколько слов, но каких! Теперь представьте, как выходит тот же артист, читает правила пожарной безопасности и в конце своей длиннющей речи говорит:

«...и несоблюдение этих правил привело к тому, что у нас, простите меня за столь резкое выражение, которое неуместно в стенах этого величественного здания, у нас... Я даже стесняюсь это произносить, но всё-таки скажу, ибо моя должность обязывает меня к этому отчаянному и с какой-то стороны безрассудному поступку... Антракт! Просьба не расходиться после антракта, у нас будет сцена пожара...»

Занавес.

Мало кто придёт. Зритель хочет погрузиться в пучину живых страстей, а не загрузиться проблемами, которые на него сбросил драматург...»

Получается, стилистически безграмотные тексты – вовсе не эксклюзив. Они попадаются всем актёрам и режиссёрам, независимо от специфики театра и города, где он располагается. Но каждый ли из таких авторских провалов попадает на сцену? Каковы условия, при которых текст, полный воды, тавтологий и плеоназмов, дойдёт до зрителя?

«Большое количество доходит, – вздыхает Елена Костоусова. – Причины бывают разные, но чаще всего: желание сэкономить на авторских процентах или неудачные попытки заработать тот же процент с помощью человека, которому дали на это зелёный свет. В таком случае материал могут писать люди, имеющие к литературе лишь косвенное отношение».

«Тут всё зависит от позиции театра и режиссёра. Это возможно либо при условии навязывания театру каких-то малограмотных авторов (рычагами может быть идеология, финансовые или политические соображения), либо безграмотность тех, кто принимает к постановке такие пьесы», – не соглашается Ирина Егорова.

«Вероятность того, что такой текст прозвучит, очень даже велика, – подтверждает мнение коллег Дмитрий Сарвин. – Вот причины, по которым это может произойти:

– режиссёр не обладает литературными навыками и не может сделать сокращения без ущерба литературной целостности;
– режиссёр не владеет методом компиляции;
– автор пьесы или её правообладатели не дают разрешения на сокращение или какие-либо изменения в драматургическом материале».

«Режиссёр выбирает пьесу по внутреннему созвучию с автором. Но чистый авторский текст остаётся редко, это скорее исключение из правил. Такое становится возможным, когда пьеса проникла в сознание, вросла, как кожа или глубже, когда сочиняешь спектакль так, как сочинял автор пьесу, когда мучаешься вопросом: да почему же это слово стоит на этом месте, и ликуешь от восторга, находя ответ», – объясняет ситуацию Наталия Истомина, опираясь на личный опыт режиссёрской и сценарной работы.

И всё же, несмотря на высказанные мнения, поклонники театра, придя в уважаемое заведение, не слишком часто встречаются с откровенной халтурой. Что-то нравится больше, что-то меньше, но большинство зрителей уходят довольными. Обычное состояние после посещения театра – эмоциональное возбуждение, желание подумать о серьёзных вещах, радость от соприкосновения с чем-то прекрасным. Можно сделать вывод, что на этапе между написанием пьесы и её постановкой производится дополнительная работа над материалом, возможно, его редакторская правка. Мы спросили наших экспертов, как часто им встречались тексты для сцены в авторской редакции и может ли режиссёр по собственному желанию инициировать процесс профессиональной редактуры, чтобы сделать произведение более удобоваримым?

«У меня не было случая работать с автором текста напрямую, – говорит Наталия Истомина. – Но в данный момент мною написана пьеса «Тайна лесного озера» по сказкам Зинаиды Миркиной. Знаете, сохраняя авторский текст сказок, переплетая их, можно получить новый сюжет, он родился буквально на глазах, и я с великим удовольствием поработала бы с корректором».

Елена Костоусова также считает, что авторские тексты нечасто попадают прямиком в театр. «В подавляющем большинстве случаев речь идёт о заказном материале, который пишется одним человеком или с соавторами. Корректура и редактура за счёт театра, который выступает заказчиком, не предполагается. Оплачивать её отдельно никто не будет. Либо драматург делает это за свой счёт, либо, что случается чаще, театр принимает текст таким, какой он есть. Необходимые изменения вносятся в пьесу или инсценировку в рабочем режиме режиссёром и артистами».

«Режиссёры очень часто делают инсценировки по литературным произведениям, превращая прозаический материал в драматический. Таким образом, появляются новые пьесы, и они занимают достойное место в мировой литературе, – рассказывает Дмитрий Сарвин». Как режиссёр, он уверен, что отправить текст на дополнительную редактуру возможно, и время от времени это делается.

Ирина Егорова выражает солидарность с коллегами. Она не видит ничего страшного в авторском тексте, но абсолютно убеждена, что дополнительная редактура не только возможна, но и необходима, в том числе на этапе подготовки пьесы к выходу на большую сцену: «Всё зависит от грамотности автора, но вообще хороший редактор – это человек, чрезвычайно ценный в творческом процессе. Режиссёр может отправить текст на проверку специалисту, но это зависит от потребности постановщика и от субординации внутри театра».

Постепенно мы подобрались к главному вопросу. Что будет, если авторский текст, пестрящий стилистическими ляпами и написанный без нормального знания русского языка, всё-таки будет одобрен в исходном виде и попадёт в руки актёров, которым придётся произносить его вслух, да ещё и с чувством? Можно предположить, что это станет испытанием на прочность и настоящей проверкой таланта. Но взгляд обывателя может отличаться от опыта эксперта. Посмотрим, так ли обстоит дело, как кажется со стороны?

«Произносить такие реплики чудовищно трудно, и актёрам приходится негласно их редактировать, – признаётся Ирина Егорова. – К тому же безграмотный и неосмысленный, немотивированный текст очень трудно учить – он упорно не желает оставаться в памяти. Исключая, конечно же, те случаи, когда «неграмотная» речь – это характерность, краска при создании образа. В таких случаях это может добавлять сочности изображаемому персонажу. Вообще в творчестве много вещей непредсказуемых, и тут далеко не всегда можно руководствоваться правилами. Что, кстати, совершенно не отменяет необходимости глубокого знания русского языка людьми, занимающимися литературным и театральным творчеством».

Но бывают и исключения, считает Елена Костоусова: «Здесь действует другое правило. У каждого актёра есть свои особенности. Предсказать, что «ляжет» в душу, а что нет – невозможно. Но! Я считаю, что со сцены должна звучать нормальная речь. Иначе можно доиграться и до Эллочки-людоедки, которая должна оставаться забавным исключением, а не становиться печальным правилом».

С точки зрения режиссёра, вопрос об авторском тексте, попавшем прямиком на сцену, выглядит немного иначе. «Трудность в том, что пьесы написаны литературным языком, – объясняет Наталия Истомина, – а язык сценической речи существует как что-то среднее между литературным и живым разговорным. Важна золотая середина. Задача режиссёра – сдружить автора пьесы и актёра, да так, чтобы зритель окунулся в атмосферу происходящего, и все прожили это событие вместе».

Впрочем, когда произведение, созданное не по правилам русского языка, а вопреки им, оказывается в работе, опытные режиссёры используют ряд хитростей, которые помогают сделать его лучше, по крайней мере, в глазах зрителя. Какие именно? Об этом рассказывает Дмитрий Сарвин: «Если реплику нельзя изменить или вымарать, то, говоря театральным языком – её нужно обыграть. Режиссёру предстоит придумать такое обстоятельство, которое оправдает странность фразы. Например: герой волнуется, или его что-то отвлекает, или персонаж делает несколько дел сразу и поэтому не может адекватно сконцентрироваться на тексте... У мэтров сцены всегда возникали проблемы с драматургами. Многие уверяли, что хорошему актёру не нужен текст, он может сыграть, взяв за основу даже телефонную книгу. Другие же, наоборот, говорили, что гениальный текст – причина успеха постановки... Где же тогда истина? На мой взгляд, истина – она где-то рядом...»

Вывод напрашивается сам собой. Некачественные тексты существуют, и их немало. Это серьёзная проблема как литературы, так и театра. Читать подобные перлы трудно не только со сцены, но и сидя дома на диване, без малейшего намерения выступать на ведущих площадках страны. Однако если театралы сумели придумать, как победить зло или хотя бы уменьшить, научившись некоторым хитростям, позволяющим сделать пьесу лучше, то рядовой читатель не станет так утруждаться. Для него гораздо проще взять книгу другого автора, написанную грамотно и проверенную редактором. Книгу, от которой он получит настоящее удовольствие, а не сплошное напряжение, вызванное попытками разобраться в том, что же ему хотел сказать писатель.

18.10.2019
Источник Союз писателей